Опубликовано Издательством Института востоковедения РАН. М., 2007
С О Д Е Р Ж А Н И Е
ВВЕДЕНИЕ
ПО ДОРОГАМ ДАРВАЗА
Мусульманские общины Дарваза
Женщины Дарваза
Межобщинные браки
Молитва и молитвенные здания
Похоронный обряд. Предрассудки
Мулло Намак
Религиозные праздники и мазары
Обращение к магии
Религиозное образование
Светское образование
Политические партии
Поиски путей преодоления экономических проблем
Работа международных программ
Вовлеченность населения в программы
Российские погранвойска и дарвазский социум
ПОДВОДЯ ИТОГИ
Приложение
ИЗБРАННЫЕ ГЛАВЫ
По дорогам Дарваза
Дарваз - составная часть Горно-Бадахшанской Автономной Области Республики Таджикистан (ГБАО РТ). Сама область, образованная 2 января 1925 года, занимает территорию 63,7 тыс. кв. км. На севере Бадахшанская автономия граничит с Киргизией, на востоке - с Китаем и на юго-западе с Афганистаном. Общая протяженность границ - 1428 км.
Численность населения ГБАО по данным Всеобщей переписи населения 2000 года (по состоянию на 20 января) составила 206 054 чел. Плотность населения (на 1 кв. км территории) в среднем по области составляет 3 чел .
Область состоит из районов и областного центра (г. Хорог), в районы входят джамоаты дехот (сельские советы), которые в свою очередь объединяют сельские населенные пункты.
По сравнению с переписью населения 1989 г., в 2000 году население области увеличилось за счет естественного прироста на 45 194 чел., или на 28,1%. Дарвазский район по увеличению численности населения за 11 лет стоит на первом месте - 40,2%.
Далее следуют Ванчский (37,5%), Ишкашимский (30,5%) районы и областной центр город Хорог (36,4%).
Население Дарвазского района на 1.01.2000 г. составило 23, 925 тыс. чел.
В состав района входят следующие джмоаты дехот:
1. Вишхарв - 2 973 чел.
2. Калаи-Хумб - 8 511 чел.
3. Нульванд - 3 577 чел.
4. Сагирдашт - 8 864 чел.
Полевые исследования автора затронули практически все джамоаты дехот района. В Вишхарвском, Калай-Хумбском и Нульвандском джамоатах были посещены и обследованы такие населенные пункты, как Джорф (численность населения 447 чел.), Кеврон (1 129 чел.)), Тогмай (132 чел.), Калаи-Хумб (1 909 чел.), Рузвай (636 чел.), Хумби-Вари (553 чел.), Зинг (839 чел.), Даштак (669 чел.), Умарак (291 чел.), Нульванд (148 чел.), Шкев (212 чел.), Егед (854 чел.). В джамоат дехот Сагирдашт в 2003 году автору добраться не удалось, были опрошены исмаилиты из кишлака, Калаи-Хусайн, приезжавшие в Калаи-Хумб. Исследования в Сагирдаште были проведены на следующем этапе полевых работ в сентябре 2005 года.
По данным переписи 2000 года, в области насчитывается 31 тыс. домохозяйств, в Дарвазском районе - 3 571 домохозяйств.
Средний размер домохозяйств по Дарвазскому району составил 6,6 человек.
До конца 20-х годов ХХ века в таджикском Бадахшане не было ни колесных дорог, ни колесного транспорта. Единственными путями сообщения были тропы, а на крутых скалах жители сооружали овринги - карнизы-настилы из бревен и хвороста. Строительство автомобильных дорог началось лишь в 1930-е годы. В 1940-м году методом народной стройки был сооружен Ново-Памирский тракт, соединивший Бадахшан со столицей Таджикистана городом Душанбе (в те годы - Сталинабад).
18 июля 1940 года газета "Коммунист Таджикистана" сообщала, что трасса этого тракта пролегала по территории 44 оврингов, общая протяженность которых составляла 14 километров. Овринги сооружались веками: на месте труднопроходимых скал памирцы разводили костры, а когда камень накалялся, его обливали водой и в образовавшиеся трещины вбивали шесты, на которые клали настил из хвороста. И так отвоевывали каждый метр тропы на отвесной дороге.
"И сегодня эта трасса самая опасная и трудная… Проехать по этой дороге и сегодня (просто проехать!) - уже нужны крепкие нервы. Как же было тогда?", - писала газета после того, как строительство тракта было завершено .
Протяженность автомобильного тракта Сталинабад-Хорог составила 567 километров. Этот путь прошел по отвесным скалам вдоль рек Оби-Хингоу и Пяндж через Хабу-Рабатский перевал и ворота Дарвазского ущелья. Тракт был построен досрочно за 104 дня - 3,5 месяца. Под руководством высококвалифицированных инженеров 22 тысячи человек рабочих ежедневно взрывали и вывозили тысячи кубометров горной породы, отвоевывая у гор ежедневно по 5 километров пути. Одновременно со строительством дорог возводили мосты и дамбы, вдоль них прокладывали линии связи. Первая линия телеграфа соединила Хорог со столицей республики в 1934 году, а к началу 1940-х годов телеграфная и телефонная связь была установлена с большинством крупных населенных пунктов.
В 2005 году автор наблюдал, что дороги в Таджикистане стали строиться быстрыми темпами. От Орджоникидзебада до Тавильдары ведут строительство китайские компании, которые нанимают на работу таджикистанцев. Предположительно, дорога через Гарм будет строиться до Киргизии с выходом на Каракорумское шоссе. Китайская сторона вложила в этот проект большие инвестиции, но когда дорога будет построена, в Таджикистан пойдут китайские товары, и этот проект быстро начнет приносить прибыль. Дорога от Тавильдары в Дарваз пока не строится.
Дорога в Дарваз завершена со стороны Куляба. Тендер на строительство выиграла еще в 2003 г. турецкая компания. Руководство компании нанимало на работу жителей Дарваза, а теперь, в связи с завершением работ, дарвазских рабочих там остались единицы. То есть, происходит потеря рабочих мест. Найти работу в Дарвазском районе - главная проблема, и строительство иностранными компаниями дорог и других объектов дает населению такую возможность.
Однако передвижение по дорогам внутри самого Дарваза сейчас все больше напоминает Афганистан. Дорожное покрытие не ремонтировалось со времен распада СССР. От асфальтированного тракта практически ничего не осталось. В таком же состоянии многие дома. Прежней системы завоза строительных материалов нет, нет и поставок древесины для строительства домов. Все дома строятся из камней и кизяка: глинобитные мазанки, отсутствие электричества и средств связи, централизованных продовольственных поставок.
Дарвазский район находится на расстоянии трехсот километров как от областного центра - г. Хорога, так и от столицы Республики Таджикистан - г. Душанбе. В переводе на русский "Дарваз", значит "Открытые ворота". Здесь пересекаются пути, связывающие Памир с основной частью Таджикистана.
Селения дарвазцев прячутся в горных ущельях и тянутся цепочкой вдоль реки Пяндж, прижатые к ней высокими горами. Жизнь в горах, безусловно, отличается от более благоприятной жизни в городе и на равнине. Дарвазцы не имеют иного сообщения с городом, кроме попутного транспорта, а зимой, когда горные перевалы закрыты снегом, сообщение и вовсе прекращается. Уже в октябре по всему Горному Бадахшану начинаются квотированные поставки электроэнергии - не более четырех часов в день. Иногда по два-три месяца дарвазцы не могут смотреть телевезионных передач, не имеют никакой связи с внешним миром. Несколько частных магазинчиков и небольшой базар в Калай-Хумбе, вот и вся цивилизация. О наличии культурно-досуговых центров, наподобие театра, пока и мечтать не приходится.
Но даже в этих сложностях дарвазцы видят свою красоту. "Да, здесь тяжело жить, - говорят они, - но, с другой стороны, у нас чистые воздух и вода, красивая природа, а вокруг - потрясающие своим величием горы". Они даже мечтают: "Здесь просто целебный воздух, у нас можно было бы построить дома отдыха, гостиницы для туристов". В то же время туристов, желающих поехать в район, очень немного. К тому же, кроме бытовой неустроенности, есть и другая проблема, мешающая посещению района. Дело в том, что Дарваз, как и Горный Бадахшан в целом, это - приграничная зона. В 2003 году, когда на границе с Афганистаном находились российские погранвойска, система контроля въезда на территорию ГБАО была более жесткой. Российские пограничники четко следовали традиционным советским установкам: "Граница должна быть на замке!". С 2003 по 2005 год в районе произошли кардинальные перемены - в 2004 г. Фондом Ага-хана был построен мост через Пяндж, связавший афганскую и таджикскую стороны, а в 2005 году из Таджикистана были выведены российские погранвойска. В 2005 году автор мог наблюдать, как жители афганского и таджикского Дарваза довольно спокойно перемещаются между Афганистаном и Таджикистаном в пределах своих районов. Временный пропуск на пересечение моста и посещение сопредельного государства выдается тут же на пограничном посту при одном условии, что пребывание в сопредельном государстве не должно превышать несколько часов.
В советский период Горно-Бадахшанская Автономная Область Республики Таджикистан была дотационным районом. Обеспечение товарами приграничных с Афганистаном районов осуществлялось со всего Советского Союза. В 2003 году Дарвазский район существовал в основном за счет международной гуманитарной помощи и российских погранвойск, находившихся здесь по соглашению между правительством Таджикистана и России. В 2005-2006 гг. население в основном занималось сельскохозяйственными работами на приусадебных участках, резко вырос процент людей, занимающихся торговлей.
Сами дарвазцы считают свой край "Сибирью" - то есть, местом, куда традиционно ссылали бунтовщиков и оппозиционеров. Они были вынуждены выживать в сложных горных условиях. Среди суровой природы формировался особый характер, способный вынести любые сложности и лишения - люди становились сильнее духом, приобретали особую закалку и стойкость.
Но в то же время, дарвазцы говорят о том, что они высокомерны. И это, как считают мои респонденты, - признак отсутствия профессионализма и квалификации. В общих чертах их самооценку можно свести к следующему: поскольку нет духа соревнования в приобретении знаний, той или иной профессии, продвижении по социальной лестнице, то люди начинают гордиться и кичиться своими предками, или природой, в которой они живут, своими горами. Высокомерие - это как защитная реакция на стесненные жизненные условия и невозможность развиваться. Но когда это становится нормой, то возникает искаженное восприятие жизни: "Когда человек с таким характером нуждается в том или ином специалисте - мулло, учителе, враче, то оказывает ему знаки уважения, а когда нужда отпадает, то забывает или начинает над ним посмеиваться".
Мне же показалось, что одним из главных качеств людей, живущих в этих сложных горных условиях, является интерес к новому человеку, и стремление оказать максимальное гостеприимство. Приглашения в гости, стремление накормить, подарить на память какую-либо вещь, иногда - дорогую для памяти самого дарящего, с этим я сталкивалась буквально в каждом кишлаке Дарваза. Некоторые респонденты прямо высказывали мнение, что это отношение связано с восприятием автора как нового человека и, соответственно, проявляемым интересом. "Если бы вы пожили здесь подольше, увидели бы, что отношение к вам начало бы меняться, и внимание людей пошло бы на убыль", - такие замечания приходилось мне слышать во время проведения повторных полевых работ в 2005-2006 гг.
В одежде дарвазцев наблюдается смешение европейских и традиционных элементов. Дарвазские женщины носят яркие однотонные, или разноцветные платья, длина которых доходит до щиколоток. Из ткани предпочтение отдают шелку и бархату. Летом длина рукава платья может быть до локтя. На голове обязательна косынка, закрывающая волосы. Шея нередко открыта, хотя более религиозные женщины старшего возраста настаивают на том, что по нормам ислама руки и шея у женщины должны быть закрыты. Поверх косынки они надевают большой шелковый платок (обычно - однотонный), который закрывает плечи и шею. Под платье обязательно надеваются брюки-изоры, нижний край которых оторочен традиционной вышивкой или блестящей тесьмой. Цвет изоров и ткань, из которой они изготовлены, могут отличаться от цвета и фактуры платья. В комплекте они создают яркую цветовую гамму. Обувь - европейского образца.
Мужчины одеваются в европейские костюмы - рубашку, пиджак, брюки. Те, кто был в хадже, привозят из арабских стран платье хаджи - хлопчатобумажные брюки и длинную рубаху свободного покроя. Одежда - однотонная, светлая (может быть белого цвета). Поверх одежды носится клетчатый платок-куфия. На голове - хлопчатобумажная тюбетейка в тон платья. Хаджи надевают эту одежду в дни религиозных праздников и во время пятничного намаза. Сторонники Исламской Партии Возрождения Таджикистана (ИПВТ) (мужчины) носят обычную европейскую одежду. Их отличительным признаком является белая шапочка типа тюбетейки, связанная из хлопчатобумажных ниток.
Пожилые люди, особенно когда идут на намаз, надевают поверх обычного европейского костюма (рубашка, пиджак, брюки) стеганые цветные халаты. Некоторые не бреют бороды, но не все - жестких требований в отношении этого на Дарвазе нет.
На ногах даже в теплую погоду у стариков могут быть кожаные сапоги, на голове - чалма. Чалма - это не только головной убор, она имеет и другие функциональные назначения. Как говорят старики Дарваза, она может пригодиться на практике в двух случаях: если подошло время намаза, а у мусульманина нет молитвенного коврика-саджады, чалму разворачивают и используют как саджаду; Если мусульманин умер в пути, и нет савана, чтобы его завернуть, то чалму используют в качестве савана.
Исмаилиты Дарваза не выделяются внешним видом: мужчины ходят в европейских костюмах, на голове - тюбетейка, старики также носят халаты и чалму. Женщины носят такое же, как и все дарвазки, платье, но среди своего окружения могут ходить без головных косынок и не укутываются платком.
Женщины Дарваза
В ходе работы мне неоднократно приходилось сталкиваться с тем, что мужчины Дарваза более открыты для проведения исследований. Женщины стеснительны и неразговорчивы. Проблема заключается в том, что в отличие от мужчин, многие из них не знают другого языка, кроме таджикского (дарвазский диалект). Мужчины также нередко во время знакомства говорят, что не знают русского языка. Но потом открывается, что русским они владеют в достаточной мере, причем, в отличие от женщин, они более мобильны, нередко выезжают на заработки в Россию. Нежелание говорить на русском языке снимается, когда они видят, что исследователь стремится говорить на их родном языке. Женщины в целом к политике и религии относятся индифферентно. Своего мнения по этим вопросам не имеют, или боятся его высказывать.
Одна из причин этого кроется в географической изоляции и консервативности замкнутого горного общества. Сторонний человек здесь появляется нечасто, и в общении у женщин присутствует элементарная природная застенчивость. Из этой, "географической" причины вытекает ряд других проблем, связанных с традицией - адатом. Женщина должна находиться в доме, заниматься хозяйством и детьми. В комплексе с ними выступают и требования законов ислама.
Местные мулло и улемы строго следят за поведением своих женщин. В небольших селениях требования адата и шариата соблюдаются строже, в районном центре правила традиционного поведения соблюдаются не всегда. Один из таких примеров мне довелось зафиксировать в прилегающем к районному центру кишлаке Даштак. Поздно вечером на темной центральной улице Даштака стояла группа женщин. Они что-то громко обсуждали. В это время мы с муллой Хамзой проходили мимо - возвращались из Шкева, у нас сломалась машина, и мы добирались в Калай-Хумб пешком. Увидев женщин, Хамза сказал, что ближе к Калай-Хумбу, как и в самом райцентре, люди мало верующие. Мужчины разрешают выходить своим женам на улицу. Но, по мнению Хамзы, женщины вообще не должны собираться на улице для обсуждения своих дел, тем более - в такое позднее время.
Отношение к женщине на Дарвазе базируется на традициях патриархального общества. По законам ислама она более свободна, чем по этим адатным традициям. Женщины, имеющие среднее специальное и высшее образование, более открыты и общительны. Большая свобода в общении и образе мышления наблюдается у тех женщин, чьи семьи, когда они были маленькими, переехали в Душанбе. Там они учились в русских школах, с детьми других национальностей, у них были русские подруги. И если потом эта девушка вышла замуж за своего земляка, переехала жить к мужу и оказалась в условиях горной изоляции, то она продолжает сохранять широту кругозора, смелость в общении, предприимчивость, способность учиться и воспринимать новые знания.
Определенный прорыв в раскрепощении женщин был сделан в советский период. В самых отдаленных окраинах Советского Союза девочки получали неполное среднее и среднее образование наравне с мальчиками. Начиная с 1930-х годов классы стали смешанными - мальчики и девочки обучались вместе. А после школы - продолжение образования или организованное трудоустройство в коллективах, где мужчина и женщина обладали равными правами. Кроме того, существовала достаточная свобода передвижения. Даже при невысокой зарплате, цены на транспорт были доступны, и в период отпусков семьи дарвазцев выезжали за пределы своего замкнутого горного мира. За последние два десятилетия все изменилось. Нет работы, нет денег для элементарного существования. Женщины в основном заняты домашним хозяйством, с марта по сентябрь возделывают огороды.
Конечно, и здесь есть свои исключения. Примером тому тому могут служить менеджер программ MSDSP (Программа поддержки горных регионов), районный и областной депутат Мохиджахон Намакова, предпринимательница из Нульванда Икбол Абдурахманова. Социально активных женщин, имеющих свой взгляд на жизнь, я встретила в хукумате Дарвазского района. Одной из моих респондентов, Дилором Амрихудоевой, в 2003 году было немногим более тридцати лет. Она - мать двоих детей, которых воспитывает одна, и руководитель идеологического отдела хукумата. Дилором сказала мне, что в Дарвазе - демократия, и женщины не настолько закрепощены, как это может показаться на первый взгляд. На самом деле, многие из них поступают, как хотят - молятся или нет по своему желанию. Дилором сказала, что она не соблюдает религиозных обычаев и обрядов. Эта беседа показала, что у дарвазцев существует определенная мировоззренческая градация - в зависимости от того, к какому поколению принадлежит человек, в какой среде он воспитан.
С Ханифой мы познакомились в 2003 году на рынке Калай-Хумба, где она торговала овощами. Муж Ханифы Хаким был связан с Россией и настоящим (выездами на заработки) и воспоминаниями (дважды в советское время Хаким работал в городе Магнитогорске). Отец Ханифы работал садовником в погранотряде, а один из братьев в Фонде Ага-Хана. У нее - девять детей. Сама Ханифа русского языка не знает, но с большим удовольствием стала общаться с незнакомым человеком. В первый же день нашего знакомства она пригласила меня к себе в кишлак в гости. Через несколько дней, когда я в сопровождении мулло и хаджи из Калай-Хумба пришла в Зинг, нас ждали - был приготовлен обед; после обеда в доме Ханифы была организована встреча и беседа с мулло кишлака Зинга, в котором на тот момент проживали 839 человек и были открыты 4 мечети.
Мировоззрение большой части населения Дарваза оказалось подвержено ломке в ходе гражданской войны в Таджикистане. Те, кто оказался в орбите влияния промусульманской оппозиции, намного серьезнее относились к требованиям соблюдения шариата и норм адата. В семьях, где сильны советские и прорусские традиции, женщины более критично смотрели на вопросы семейного планирования. Одна из женщин мне сказала, что таджики не умеют планировать число детей и одна из главных причин этого - отсутствие элементарных медицинских знаний, в том числе и по предохранению от нежелательной беременности, поэтому в таджикских семьях рождается много детей и это очень тяжело для женщины. Младшая дочь Ханифы (девятый ребенок в семье) тринадцатилетняя Лейло сказала мне, что хочет иметь не более одного - двух детей. И еще она хотела бы со своими будущими детьми жить в России - ее отец Хаким уже не первый раз уезжает в Россию на заработки и рассказывает, что люди там живут хорошо, и у них есть работа.
Несмотря на высокие требования, предъявляемые к женщинам в вопросах нравственности, среди дарвазцев нередки различные отклонения от общественной нормы. Случай инцеста, о котором мне рассказали респондентки, произошел в одном из кишлаков района. Молодой человек женился на односельчанке. После свадьбы выяснилось, что она - не девственница. Она забеременела от своего мужа, родила ребенка. Но молодой человек испытывал неприязнь по отношению к своей молодой жене. Он долго допытывался - кто ее первый мужчина, пока, наконец, она не призналась, что еще в 7-м классе с нею вступил в близкие отношения ее родной отец. Молодой человек сказал, что не хочет с ней жить, и они развелись. Новорожденного ребенка женщина отказалась забрать и оставила его в семье отца. Сейчас мальчика воспитывает бабушка - мать отца. Женщина, о которой идет речь, вскоре после развода второй раз вышла замуж, родила ребенка, и живет в новой семье, не общаясь со своим первым сыном. Респондентки говорят, что такие случаи на Дарвазе не единичны.
Женщины в исмаилитском кишлаке Егед несколько свободнее по сравнению с женщинами из суннитских кишлаков. Это заключено в основах религии - во время намаза мужчины и женщины у исмаилитов молятся вместе, в то время как у суннитов Дарваза женщина не имеет права даже входить в мечеть. Исмаилитки вместе с мужьями участвуют и в праздничных церемониях, они могут присутствовать на кладбище во время похорон.
Но за пределами своего кишлака женщины исмаилитов ведут себя, согласно общим правилам. А они здесь весьма и весьма строгие. Говорят, что если на девушку Дарваза посмотрит посторонний мужчина, это грозит ей тем, что она не сможет выйти замуж. В последние годы жизнь дарвазских женщин становится все более замкнута в пределах одного кишлака. Так же и жительницы Егеда, например, могли бы попытаться устроиться на работу в районном центре - больнице, школе. Но заработная плата в месяц у них была бы не более 10 сомони, то есть 3,5 доллара, а совсем недавно она едва достигала 4 сомони (1,5 доллара). При этом стоимость попутного транспорта от Егеда до Калай-Хумба превышает месячную зарплату медсестры или санитарки в два-три раза. Получается, что на работу в центр района жители отдаленных кишлаков просто не могут добраться.
Несколько лучше в Егеде обстоят дела со школой. Здесь набирает обороты исмаилитская образовательная программа. Школьные учителя, несмотря ни на что, не оставляют своих учеников, следуя, впрочем, одной из главных заповедей исмаилизма, что знание - это основа человеческого развития. Несмотря на мизерную зарплату, учителя продолжают работать в полную силу, школьники (наряду с другими кишлаками района) получают гуманитарную помощь по линии организации "Фокус". И матери в Егеде хотя бы в какой-то степени могут надеяться, что их детей ждет хорошее будущее. Отцы семейств из Егеда все чаще уезжают на заработки в Россию. В середине сентября 2003 года (период моей работы в Егеде) женщины насчитали около двадцати знакомых и родственников, работающих за пределами Таджикистана. Это при том, что численность кишлака Егед не так уж велика, а мужского населения всех возрастов здесь насчитывается всего 437 человек.
В вопросах семейно-брачных отношений у исмаилитов и суннитов Дарваза существуют свои особенности. Девушку-исмаилитку по нормам дарвазского общества запрещено выдавать замуж за суннита. Также и суннитку не выдают за юношу исмаилита. Старики говорят, что это отрицательно влияет на 75 поколений (пошти) верующего. В данном случае мы сталкиваемся со сферой шариатных норм, согласно которым немусульманка не может стать женой мусульманина. Интересно, что две мусульманские общины Дарваза (суннитская и шиитская-исмаилитская) воспринимают в вопросе брачных отношений друг друга как неверных (кафиров). Как сказал один пожилой человек, суннит: "Шариатом разрешены браки между шиитами и суннитами. Запрещены браки с джуги (му'тазилитами), люли (цыганами и кочевниками), с мунафиками (лицемерами) и муртади (вероотступниками). Исмаилитов мы тоже относим к категории муртади. Эти люди - дуруя (двуликие). В суре "Ибрахим" написано, что мунафики - это самый нижний слой ада. Поэтому сунниты Дарваза отдают своих дочерей только за суннитов".
В годы советской власти правило эндогамных браков у исмаилитов и суннитов продолжало сохраняться, но его нарушение стало нередким в постсоветский период.
